И удобно-привычно в этой закапсулированности, нет ни желания, ни смысла ничего менять.
Но с тех пор, как я стала ходить в храм, есть одна неделя в году, когда иная история и другая жизнь звучат во мне громче, чем моя собственная.
Что бы я ни делала в эти дни, чем бы ни занималась, другие картины проходят перед моим внутренним взором:
Иуда предал, Господь сегодня на Тайной Вечери с учениками своими.
Он открыто говорит о том, что один предаст.
Тот встает и идет делать то, что задумал. Господь знает и видит, обводит глазами оставшихся и говорит:
"Чадца мои".
Он называет своими детками тех, кто окружает его, этих взрослых бородатых людей, некоторые из которых старше своего Учителя.
В этом обращении любовь, любовь и к тому, кто идет предавать.
Спаситель любит нас и тогда, кода мы уходим, предаем, ненавидим.
Я часто вижу слова моих виртуальных друзей о том, что вера - это не церковь, религия - не та правда, которую ищут так или иначе все живущие на земле.
Я не богослов, не опытный в духовной брани человек и могу говорить только о себе и своем малом опыте.
Верила ли я в Бога до того, как пришла в Храм?
Если бы меня спросили в то время, я бы сказала "да".
Моя светлая прабабушка научила меня коротеньким молитвам, и их я повторяла перед сном с раннего детства. Но никто не водил меня на службы, никогда я не причащалась. И разговоров о церкви в семье не велось.
Но Господь милостив. Крошечная детская молитва не дала мне окончательно пропасть, а ведь совсем близко было то страшное, о чем говорить и сейчас трудно.
Я стала ходить в храм. Не пытаясь понять, ничего не зная, не рассуждая, я шла туда, где мне было чуть легче, где липкий страх переставал на время затягивать холодную и безжалостную петлю на горле.
И постепенно пришло понимание, что моя прежняя вера в Бога верой не была ни одной минуты. Это было просто инстинктивное прозрение:Бога не может не быть.
Но нельзя любить того, кого ты не знаешь. То есть, конечно, можно вообразить, что "бог в душе", поэтому его и увидеть невозможно. То есть подменить любовь к Господу любовью к себе. Конечно, с божественной начинкой становишься еще значимее и прекраснее.
Но выдуманными внутренними божествами не накормить души, которая страдает и ищет пищи вечной.
И только в храме я увидела. Господа. Потому что Он там. Потому что Он навсегда на Тайной Вечери. Нет прошлого и будущего. Есть только настоящее. Каждую Литургию твердо звучат слова:
«Вечери Твоея Тайныя днесь, Сыне Божий, причастника мя приими» ...
«Днесь» – это значит сегодня!
Каждый раз причащаясь, я там, на Тайной Вечери, среди апостолов, рядом с Господом. И Господь говорит мне:
"Чадце мое!"
С чем сравнить это, чтобы стало понятнее? Может, с муками оставленного в казенном доме ребенка? Он точно знает, что у него должны быть мама и папа, но он не видит их, не живет с ними одной жизнью, страдает, болеет душой и телом.
В таком положении была и я, пока не переступила порога храма. С той только разницей, что не меня оставили, а я оставила!
И до сих пор рвет душу мысль: как я могла так долго жить без того, без чего жить немыслимо, невозможно, душно и тяжко?!
Я бесконечно отступаю, плутаю, но в эту неделю моя душа там, где мой Бог. И эта близость, это счастье и сострадание даны мне просто так, ни за что, только потому, что я детка, ребенок Господа своего, любимое дитя, потерявшееся и нашедшееся.
Сегодня вечером - Стояние 12-ти Евангелий. Служба, на которой будут читать о страданиях Господа моего. Я боюсь, мне страшно, горько. Но я не отойду от Отца, не убегу с пыльных улиц древнего Иерусалима, я буду смотреть, как убивают за меня Того, чьим именем я живу и жива.
Journal information