Предваряя ваши вопросы, скажу: следствие по делу закрыто - ничего сделать было нельзя, НИЧЕГО.
Семья одна в наш храм ходила. Очень хорошая, красивая семья, большая. Пять детишек. Старшему 20, а младший только что на свет народился. Осенью это случилось, за несколько дней до нашего Престольного праздника - Покрова Пресвятой Богородицы.
Они на дачу поехали - сезон закрывать.
И, видимо, что-то там ночью с отоплением произошло. Дом загорелся. Когда папа с мамой и малышами выскочили из дома - все уже полыхало, лестница на второй этаж горела вовсю. А на втором этаже спал старший сын.
Путь к нему был отрезан.
Обезумевшие от горя родители метались вокруг дома, кричали своему мальчику, попавшему в огненную ловушку, чтобы он пробовал выламывать железные решетки на окнах. Сами тоже притащили лестницу и откручивали тугие крепления.
Да где там. Спасатели, пожарные - все были вызваны. Но счет шел на минуты. Отец делал все что мог. Окна не поддавались. И тогда в отчаянии отец стал кричать, ругаться, рыдать. Пока не услышал, как сверху его зовет прижавшийся к окну сын.
Его взрослый мальчик, такой, как все юные. Еще сам не понявший, кто он и что, полный своей молодой быстрой жизнью. Это он сейчас кричал убитому горем отцу: "Папа, папа, не ругайся, не кричи. Скажи мне, как молиться перед смертью?"
Замолчав, отец поднял голову и громко сказал: Молись:"Господи, прими мою душу".
Он понял, что его ребенок за эти минуты принял то, на что многим не хватает целой жизни.
Их мальчик сгорел заживо у них на глазах.
Через четыре дня был Покров. Осиротевшая семья стояла в храме. Папа в бинтах, с загипсованной ногой, на костылях, осунувшаяся мама в черном платке. Весь храм плакал и молился так, как не молился, наверное, никогда.
И мы все знали душой, что этот юноша пошел к Тому, кого позвал в самые страшные минуты своей недолгой жизни.
Смерти телесной не избежать никому из ныне живущих на земле. Но у всех она будет разной.
Journal information