Отец Нил. Наш настоятель
Я утром пришла в старинный Спасский храм в Киово. Очень большой праздник отмечает сегодня наш приход. В этот день - память прпмч. Нила Киовского. Настоятеля нашего храма, нашего покровителя и небесного заступника.
Он стал монахом в 1904 году. Как и сейчас, в то время все громче звучали протестующие голоса, люди выходили на улицы под знаменами и требовали немедленных перемен. Не было такого передового журнала, который бы не обрушивался на церковь с яростной критикой и упреками. Карикатуры и памфлеты, сатирические частушки и фельетоны. Жирные попы! Мракобесы, обманщики, обкрадывают народ и оболванивают его!
Все это звучало так смело, было так завлекательно. Чувствовалось, что грядут великие перемены.
А тридцатитрехлетний отец Нил, в миру Николай Тютюкин, именно тогда ушел в монастырь. И он стал монахом в известном Иосифо-Волоколамском монастыре. И пока другие надрывали горло в криках о высоком служении, он просто служил, как и все священники.
Исповедовал, отпевал, крестил.
А те, которые требовали разрушить, все же добились своего.
Разрушить удалось почти все.
Послереволюционные голод и разруха. Человеческая жизнь больше не стоила ничего, а монашеская и того меньше. Монастырь разогнали. Хорошо еще, что все братию не пустили в расход, как оно нередко случалось в других местах. Просто выгнали взашей.
Можно было тихо осесть в какой-нибудь подмосковной деревушке, заняться ремеслом, хозяйством: отец Нил вырос в деревне и работы никакой не боялся.
Но уйти из церкви означало оставить всех тех, кто нуждался в утешении и молитве. А таких было очень много. Люди, помнившие еще прежнюю, мирную, жизнь, никак не могли понять, что же с ними случилось, еще оплакивали своих погибших в войну и революцию родных, с ужасом ожидали новых смертей и преследований. И только в церкви они могли открыто выплакать свое горе, припав к такими родным и привычным с детства иконам.
И отец Нил остался с людьми, еще недавно так громко кричавшими о косности церкви и ее бездуховности. Он стал настоятелем Спасского храма в 1931 году. Согласиться на это в то время было равно подписанию самому себе смертного приговора.( Collapse )
Он стал монахом в 1904 году. Как и сейчас, в то время все громче звучали протестующие голоса, люди выходили на улицы под знаменами и требовали немедленных перемен. Не было такого передового журнала, который бы не обрушивался на церковь с яростной критикой и упреками. Карикатуры и памфлеты, сатирические частушки и фельетоны. Жирные попы! Мракобесы, обманщики, обкрадывают народ и оболванивают его!
Все это звучало так смело, было так завлекательно. Чувствовалось, что грядут великие перемены.
А тридцатитрехлетний отец Нил, в миру Николай Тютюкин, именно тогда ушел в монастырь. И он стал монахом в известном Иосифо-Волоколамском монастыре. И пока другие надрывали горло в криках о высоком служении, он просто служил, как и все священники.
Исповедовал, отпевал, крестил.
А те, которые требовали разрушить, все же добились своего.
Разрушить удалось почти все.
Послереволюционные голод и разруха. Человеческая жизнь больше не стоила ничего, а монашеская и того меньше. Монастырь разогнали. Хорошо еще, что все братию не пустили в расход, как оно нередко случалось в других местах. Просто выгнали взашей.
Можно было тихо осесть в какой-нибудь подмосковной деревушке, заняться ремеслом, хозяйством: отец Нил вырос в деревне и работы никакой не боялся.
Но уйти из церкви означало оставить всех тех, кто нуждался в утешении и молитве. А таких было очень много. Люди, помнившие еще прежнюю, мирную, жизнь, никак не могли понять, что же с ними случилось, еще оплакивали своих погибших в войну и революцию родных, с ужасом ожидали новых смертей и преследований. И только в церкви они могли открыто выплакать свое горе, припав к такими родным и привычным с детства иконам.
И отец Нил остался с людьми, еще недавно так громко кричавшими о косности церкви и ее бездуховности. Он стал настоятелем Спасского храма в 1931 году. Согласиться на это в то время было равно подписанию самому себе смертного приговора.( Collapse )
