Потому что именно сейчас я ем жареные каштаны и пишу этот текст.
И не поучайте меня, пожалуйста, не говорите строго:" Сначала прожуй, а потом и пиши".
Писать о каштанах можно только так. Потому что надо ощупывать руками их твердую гладкость, чувствовать языком их непривычную сладость, вдыхать этот дымный вкус осени, согреваться их теплом.
Это очень странная и непростая еда.
Сначала ты достаешь из пакетика бумажного твердые блестящие лоснящиеся каштанчики и моешь их под сильной струей воды. И брызги летят во все стороны, и они становятся такими яркими и глянцевыми, совсем шелковистыми.
А потом бросаешь их на толстую чугунную сковородку, они сначала строптиво подпрыгивают, а потом выжидательно застывают, радуя глаз темными шоколадными боками.
Их надо аккуратно перемешивать деревянной лопаточкой, и тогда каштаны начинают перекатываться, стукаясь друг о друга. Сразу становится весело. Это очень похоже не на настоящую готовку, а на то, как мы в детстве готовили в песочницах.
Помните? Накрошить листочков, веточек, присыпать песочком - суп готов.
В железной маленькой игрушечной сковородочке с пластмассовой ручкой старательно перекатываем несколько камешков - котлеты зажарились!
Вот и каштаны такая чудесная ненастоящая еда с настоящим запахом костра и леса. Эта очень веселая готовка, - немного времени - и они начинают взрываться на сковороде. Самые мирные на свете залпы-хлопки разрывают тишину большой кухни.
Теперь быстро пересыпать в глиняную мисочку и любоваться, вдыхать, перекатывать из руки в руку, пока не остынут.
Обманчиво твердые каштаны легко расстаются со своей тонкой шкуркой.
И вот во рту он - горячий, сладкий.
Интересно, это так только у меня? Когда я ем каштаны, я немного перестаю быть самой собой. Потому что обычная я ест обычную еду - борщ там, курицу. И только очень редко, в такие особые осенние дни - каштаны.
И кажется мне, что я уже не простая русская тетенька, а даже вовсе непростая французская девушка, где-то в средневековой европейской глубинке идущая с рынка, поскальзывающаяся в жидкой грязи неблагоустроенных древних дорог и с наслаждением поедающая обжигающие руки и рот каштаны, согревающие и питающие.
И это уже не запах жареных каштанов, это запах прелой травы и близкого леса, печных труб и простого человеческого счастья, удивительным образом умещающегося в маленьком шоколадном каштане.
И я уже не знаю, зачем я каждую осень приношу домой каштаны, нравится ли мне их вкус или я скучаю по запаху чужой далекой жизни, которая не имеет ко мне ровно никакого отношения.
И никакая больше еда в мире не производит на меня такого впечатления, и ничто не тревожит воображение так, как запах жареных каштанов.
Да и не очень-то это и еда, и не вспоминаю я о ней целый год. Но вот опять осень, и нет сил удержаться.
Что-то, похоже, не просто так с этими каштанами. А может, у каждого человека есть какая-то волшебная еда, заставляющая его вспоминать или придумывать, мечтать и признаваться самому себе в том, в чем, конечно, и не стоило признаваться...
Journal information